Когда считают валюту

Каждый новый поход обязательно должен отличаться от предыдущих, иначе теряется его прелесть и непредсказуемость. В нынешнем году шлюпки ЛКИ «перешли все границы» в этом отношении и вырвались на «дикий» Запад — в Финляндию. Этот первый в истории зарубежный визит наших ялов несомненно привнес что-то новое как в жизнь и мироощущение его участников, так и в само явление дальних шлюпочных походов ЛКИ.

Главное и самое сильное впечатление — нам удалось посмотреть прекрасную страну, которая из самой отсталой и запущенной части России сумела превратиться в развитое, цивилизованное и культурное государство. Природные условия Сайменской системы примерно идентичны нашей Карелии, а само озеро Саймаа напоминает шхеры Ладожского озера. Бросается в глаза чистота в лесу, на островах, причины которой не в том, что убирают, а в том, что не мусорят, «так не принято». Так же, как не принято «брать, что плохо лежит» — это совершенно отличный от нашего уровень воспитания, культуры и морали «гнилого капитализма».

Финны очень бережно относятся к природе своей небольшой страны. Вода озера Саймаа по чистоте и прозрачности вряд ли с чем может сравниться. Не все однако обстоит благополучно. Главную угрозу Саймаа представляют (как и у нас) целлюлозно-бумажные комбинаты, выбрасывающие на несколько километров по ветру клубы желтого дыма с отвратительным запахом. Если причина наших экологических бед — преступная халатность и групповые интересы, то за рубежом главный враг экологии — бизнес. И в большинстве случаев он побеждает.

Мы много слышали о жизни в Финляндии и морально были подготовлены к контрастам. Самыми поразительными были «мелочи жизни». Кому, например, может придти в голову использовать в качестве поплавков для сетей и кранцев на катерах пустые пластиковые канистры?

Примерно половина финнов, главным образом молодежь, без труда сможет объясниться с вами на английском.

Кругом полно улыбающихся людей, пассажиры встречных и обгоняющих наши ялы катеров обязательно приветствовали нас. Почему так? Наверное, потому, что люди работают, чтобы жить, а не наоборот.

Что же представлял собой поход как поход? Нельзя сказать, чтобы он был тяжелым в физическом отношении, но он был самым тяжелым в моральном, и к Петрокрепости многие подошли уже взвинченные до предела. Заграничный поход всегда обладает особой привлекательностью для всех и вся. В этот раз не хватило гребцов на 4 яла — экипажи не были укомплектованы даже с помощью финских участников. Стоит ли удивляться, если среди сорока участников по списку только 20 студентов ЛКИ. Многих из второй части этого списка мы не видели ни в Онежском походе 1989 г., ни в Новгородском 1990 г. В то же время приходилось отказывать тем, кто заслужил своими мозолями право идти в поход. А ради чего, собственно?

Говорят, что в нашем народе изжит дух коммерции. Эти слухи сильно преувеличены! Когда начинают считать деньги (а тем более валюту), то кончается тот неповторимый дух шлюпочного похода, который придает ему всю прелесть. Остается лишь неприятный осадок и разочарование. Поэтому многие хотели бы уйти куда-нибудь на Северную Двину, в нехоженную глушь, где каждый стоит ровно столько, сколько он стоит. Без пересчета на марки и пенни.

И все же опять хочется надеяться. На то, что поход 1991 года будет тяжелее физически и легче морально. На то, что мы будем меньше заниматься коммерцией и больше удивляться тем прекрасным местам, где мы проходим. Ведь тот, кто потерял способность удивляться, деградирует окончательно.

Константин Поляков, главный старшина похода,
студент 269-й гр.