«Памятный переход 1991 года»

В моей памяти хранятся множество интересных историй, и я хочу рассказать вам одну из них.

Это случилось замечательным летом 1991 года. Почему замечательным? Да потому, что я закончил третий курс Факультета корабельной энергетики и автоматики СПбГМТУ и мне предстоял мой первый шлюпочный поход по живописнейшим местам Карелии. Я ожидал встречи с Онежским и Ладожским озерами, Свирью, Невой, а так же со своими друзьями по походу. Эмоций добавляло и то, что мы только что вернулись из Финляндии, первой моей зарубежной поездки в составе легендарных команд «шлюпарей» Корабелки, где мы приняли участие в Международной регате в г. Иматра. С руководством г. Иматра мы познакомились в прошлом, 1990 году, когда студенты-корабелы (пока ещё без меня) совершили, совместно с финнами, свой первый международный шлюпочный поход по маршруту Ленинград — Выборг — Сайменский канал — оз. Саймаа (две недели) — Иматра — Светогорск — р. Вуокса — Лосевские пороги — Суходольское озеро — р. Бурная — оз. Ладога — р. Нева — Ленинград. Нас заметили, мы понравились, и мэрия г. Иматра пригласила нас на международную регату 1991 года.

Поход 1991 года стал вторым и уже по-настоящему международным походом в том смысле, что финская часть команды уже участвовала в нём в полном составе с первого и до последнего дня, и по-настоящему стала полноправной частью экипажей четырёх шлюпок, в полной мере разделяя с нами и быт, и труд, и отдых.

Kaja ja Hannu Nikko
Фото: А. Захаров

Я был зачислен левым средним в экипаж шлюпки № 4. Старшина шлюпк  — Леонид (Лёха) Кошкин), студент 4 курса. Впоследствии этот легендарный экипаж получил почетное наименование «Китайские партизаны», а визитной карточкой нашего экипажа стала одноименная песня, подаренная нам вожатыми пионерского лагеря в поселке Деревянное на берегу Онежского озера. Но в этой главе я расскажу совсем другую историю, именно после которой наш экипаж стал действительно легендарным.

Случилось это почти в самом конце похода. Нам предстоял переход из пос. Кобона в г. Петрокрепость (Шлиссельбург) по Ладожскому озеру. Утро наградило нас прекрасной погодой и настроение было превосходным. Кроме вашего покорного слуги, в экипаж «Китайских партизан» входили два мощных «загреба» Олег (Дизель) Пружинин и Лев Никулин. Я (Владимир Лисицкий) и Алексей — средние, Финляндию же достойно представляли супруги из Хельсинки Ханну и Кая Никко, а так же симпатичный и немногословный Юха. Возглавлял весь этот сплав молодости, опыта и задора наш старшина Леха Кошкин. Все располагало к тому, что переход пройдет под парусом и станет приятным.

Шлюпка под парусом

Быстро позавтракав и свернув лагерь, экипажи погрузились в шлюпки и, получив последние инструкции командира по порядку перехода, ринулись в Ладогу. Шлюпки, поймав в паруса легкий «фордак», обгоняя друг друга, взяли курс на Петрокрепость. Солнце, чистое небо, наполненные ветром паруса. Казалось, ничто не предвещало каких-либо сложностей. Однако Ладога известна своим непредсказуемым и крутым нравом. Так случилось и в этот раз. В считанные минуты небо приобрело свинцовый оттенок, поменялось направление и сила ветра. Задул сильный шквалистый ветер поднялась крутая волна. Шлюпку бросало с волны на волну то вверх, то вниз, клало на борт. Иной раз приходилось вставать на борт ногами для экстренной «откренки» шлюпки. Олег «законтрил» на себе фока шкот, так как уставшие руки могли просто не выдержать постоянного напряжения. Вот тогда я впервые в жизни увидел как рвется сизаль на фока шкоте. Скажу вам, зрелище впечатляет, особенно когда в результате этого шлюпка становится практически неуправляемой, а парус пугающе полощет.

Вот тут и проявилась выучка экипажа, опыт и хладнокровие старшины, а наши финны вычерпывали воду, постоянно заливавшую шлюпку, с такой скоростью, что могла позавидовать любая помпа. Менять шкоты в таких условиях было просто невозможно и старшина принял единственное верное решение — «срубить» мачту и, дрейфуя, постепенно «сваливаться» к берегу.

Отдельно хочется сказать о моральном состоянии членов экипажа. Вспоминая это сейчас я удивляюсь, ведь мы были в очень серьезном положении, близком к критическому, а у ребят с лиц не сходили улыбки и даже находилось место для шуток, чтобы подбодрить друг друга. Тогда в шлюпке, в минуты реальной опасности и русские и не говорящие по русски финны, все говорили на одном языке, и переводчики нам были не нужны. Основная группа нашего похода во главе с командиром ушла далеко вперед. Как потом выяснилось, не было никакой возможности связаться друг с другом, так как стихия просто не позволяла это сделать, даже сигнальных ракет практически не было видно. В этом походе нас сопровождал еще и «бронекатер» или «железный фордак», как мы его называли. Это замечательный, старенький, но очень надежный адмиральский катер 371-го проекта, который в результате глубокой модернизации получил вторую жизнь и подержанный двигатель от «Икаруса». Так вот, этот катер также не мог нам помочь, так как выполнял свои задачи по организации следующей стоянки в районе Петрокрепости.

Итак, «срубившись», мы постепенно дрейфовали к рыбацкому поселку Назия в надежде перевести дух, привести в порядок снасти и продолжить движение на веслах по Петровскому каналу. Однако была одна проблема, которая серьезно омрачала нашу ситуацию — связь. Батарея единственной портативной радиостанции села, ракеты, которые мы периодически отстреливали, гарантий нашего обнаружения практически не давали из-за погоды и очень плохой видимости. Это сейчас можно запросто сообщить о себе по мобильной связи, а тогда, в начале 90-х, такой возможности, увы, не было. Серьезного беспокойства добавляло еще и то, что, зная нашего командира, мы были уверены, что, не досчитавшись нас, он поднимет по тревоге МЧС, ГИМС, милицию и все прочие спасательные службы, включая дежурный вертолет и будет очень переживать. В поисках связи экипажем было атаковано правление рыболовецкого колхоза, где должна была находится радиостанция для связи с рыбаками но и здесь мы «пролетели».

Два дедушки, сидящих в правлении, с удивлением осмотрев нас, назвали нас разными словами, из которых самое приличное было «сумасшедшие» и «идиоты» за то, что вообще сунулись в такую погоду на переход в Ладогу. Они своим шхунам и сейнерам категорически запретили выход на промысел. В общем, связь мы так и не нашли, и тогда было принято решение послать гонца. Нужно было добраться по суше до Петрокрепости, что бы от туда каким-то образом оповестить наших, что мы живы и гребем каналом. В качестве «марафонца» был выбран самый «симпатичный» и «подготовленный», то есть я. Я — тогда студент «машфака», отслуживший в армии, только что закончивший третий курс, спортивный, полный энергии молодой человек, воспринял поручение со всей серьезностью и ответственностью. Вид я имел достаточно жалкий, так как в процессе борьбы со стихией сильно повредил левое плечо, ударившись о банку, к тому же был уставший и промокший до нитки. Так в спортивных штанах и мокрой тельняшке я и ввалился в автобус, идущий в город. Собирали меня всем экипажем, сухой одежды ни у кого не было, и даже деньги были у всех мокрые. Скидывались все — мы рублями, а финны — марками, таким образом набралась достаточно приличная по тем временам сумма. Как же хорошо было ехать в автобусе, уютно устроившись на заднем сидении. Припекало солнышко и как будто не сегодня были крутые ладожские волны и штормовой ветер. Так и ехал бы и дремал бы, но все это было бы слишком просто и скучно, а приключения и не думали заканчиваться.

Общее фото в День Нептуна

На подъезде к Синявино автобус неожиданно остановился. Водитель долго ковырялся где-то в чреве нашего транспортного средства, но потом все же сдался и объявил, что автобус дальше не пойдет из-за поломки чего-то там, а я уже и не помню чего. До ближайшей остановки, судя по всему, было несколько километров, и ждать, что остановится какой-нибудь проходящий автобус было бессмысленно, да и времени не было, нужно было спешить. Таким образом я и стал настоящим марафонцем, несущим благую весть на своих двоих. Польза от этого марш-броска несомненна была, я полностью обсох и окончательно пришел в себя от автобусного полудрема. Бежать пришлось достаточно долго с небольшими перерывами иногда пытался «ловить» какой-нибудь транспорт, но увы — безуспешно. И вдруг — вот это удача — чуть в переди остановился «Москвич». Когда я добежал до машины, то увидел мужчину лет тридцати, с интересом разглядывавшим меня. Он почему-то сразу не проникся необходимостью срочно доставить меня в Петрокрепость. Пришлось рявкнуть, что я — раненный военный моряк, которому срочно нужно сообщить о терпящем бедствие экипаже. Но и это почему-то не возымело должного действия, но как только из за пазухи появились денежные знаки различного достоинства, диалог мгновенно стал налаживаться и перешел в конструктивное русло. Сейчас я уже не помню сколько я заплатил, но парень достаточно быстро довез меня до переправы в Петрокрепости. И какова же была моя радость, когда я сразу же увидел наш «бронекатер», идущий в сторону Ладожского озера. На палубе, сосредоточенно вглядываясь в даль, стоял комиссар Валерий Польский. Я пытался привлечь к себе внимание, но ни мои крики, ни прыжки и размахивания руками не помогли мне в этом. Зато, судя по всему, произвели впечатление на окружающих, находящихся на пирсе.

Три наши шлюпки с теми или иными проблемами, но, в общем, благополучно, добрались до места стоянки на противоположном от города берегу, и мне каким-то образом нужно было попасть туда. Вконец уставший, я присел на скамейку и пытался соображать, что делать дальше. Сильно болело плечо, гудели ноги, хотелось есть и пить, но больше всего хотелось сказать командиру, что все в порядке, что все живы и здоровы. И тут появился он.

Сержант милиции. Молодой симпатичный парень, видимо тоже недавно отслуживший армию, подошел ко мне и попросил предъявить документы. Никаких документов у меня, конечно, не было и пришлось мне коротко рассказать ему о моих приключениях. Совокупность моего рассказа и внешнего вида убедили его, что я не вру и он мне здорово помог, когда отвел меня на лодочную станцию к какому-то деду, где попросил переправить меня на другой берег. Так, мое обаяние и небольшое количество финских марок помогли мне добраться до нашего лагеря. Мое появление и скорый рассказ разрядили достаточно напряженную атмосферу неведения и ожидания.

Возвращения катера и своей шлюпки я не дождался, доложив обо всех обстоятельствах старпому, я поехал в травмопункт и вернулся в лагерь только на следующий день. А потом был праздник Нептуна, праздничный ужин, костер, песни под гитару и наши рассказы...

Потом были ещё походы по Ладоге и были другие приключения, но это уже другая история…

Владимир Лисицкий,
левый средний шлюпки № 4 в 1991 г.