Шлюпка «раз». Часть 3

Часть 1.

Часть 2.

Часть 3.

1993 — последний завершающий

Мой, пожалуй, самый запоминающийся поход. Приозерск—Сортавала—Приозерск. Я опять в команде обеспечения, мы забросили шлюпки в Приозерск и пять дней отдыхали на вольных хлебах, в смысле готовили ялы. Я был здоров как никогда, весь поход только в шортах, несмотря на дождь, снег и прочие осадки. У меня в экипаже Олег Пружинин на левом загребе, наш «Русский дизель», на баке Володя Лисицкий и Тритон (Антон Ходунов), уже в качестве гребца. А средними мы привычно посадили финнов. Шлюпка-четыре, будем знакомы.

Узкие места

Шлюпка на переходе
Фото: А. Захаров

При входе в бухту Тихая фарватер неширокий. А обрамляет его две довольно гладких гряды. А у нас в экипаже две дамы, привычно сидящие на старкнице. Гребущий старшина-кок на правом загребе и «русский дизель» на левом — плохое сочетание. И этих двух-трех часов гребли в день нам просто не хватало, организм требовал большего. Ну и разогнались на кураже. Две шлюпки прошли левее, а наши рулевые не заметили. Влетаем на полном ходу на эту самую гряду аккурат по середину киля. А дальше такой гребной метроном — волна набежала — клюк носом, откатилась — клюк кормой. Минуту осмысливали, потом сиганули за борт, сдернули шлюпку и дальше погребли. Как причалили, командир вызывает на беседу:
— Запомни, капитан при прохождении узкостей лично встает за штурвал. Это закон.
— Дядя Вася, так у нас же женщины...
— Ты, чтоль, забыл, где нагель находится?
Неоспоримый аргумент. С тех пор всякие узкости стараюсь брать под свою ответственность.

Шлюпарская теорема о вреде чистоплотности

На пересменку, дабы не толкаться во всякой портово-хозяйственной грязюке, мы встали на коровьем острове (о. Кукассари), километрах в пяти от Сортавалы. Чистая вода, участок пологого берега, луговина для палаток, удобное место для костровища и обилие сухостоя на дрова. Чего еще желать? Как назывался тот остров в действительности, я толком уже и не помню, но целевым назначением его был выпас крупных рогатых зверюг. Удобно, что говорить — загнал стадо на остров, закрыл ворота и куда они из колеи денутся? Так что для меня он так и остался коровьим.

В. Погорелов, А. Скабелин, Д. Лычаков

Корова, как выяснилось, существо весьма тугое на сообразительность, и если уж ей приспичит на водопой или еще по какой надобности, прет, зараза, не разбирая — палатка ли на ее пути, или какой инвентарь, и существует для нее только один сдерживающий фактор — человек с ружьем, ну или хотя бы с дубиной. Поэтому в лагере всегда был дежурный по отражению нашествий этих рогатых тварей, встречавший их на подступах к палаткам, которые мы расставили своеобразным оборонительным полукругом. В остальном же место было исключительно приятное, как и вся северная часть Ладоги.

Первую группу финских соучастников похода мы благополучно проводили, и готовились тихо-мирно побездельничать дня три в ожидании второй партии импортной составляющей нашего дружного коллектива. Однако...

Первым не вышел на утреннюю зарядку Костя Поляков. Случай, надо сказать, вопиющий, поскольку наш главстаршина слыл шлюпарем образованным и благовоспитанным. Высокая температура и озноб, как выяснилось, не позволили исполнить ему традиционные ежеутренние пляски. Дальше события развивались довольно резво — к вечеру в палатках отлеживались уже человек пять, а последним, по-моему, на следующий день слег наш фельдшер-мануполог (Володя Лисицкий). Видимо в силу слишком частых контактов с больными, которых он по доброте душевной пытался вернуть к исполнению их непосредственных обязанностей посредством зеленки и крепкого русского словца.

В. Погорелов
Фото: А. Захаров

Понятно, что палатка и влажный спальник на тонкой пенке, это неважный лазарет, посему к обеду наш начштаба, Валерий Александрович Ходунов, погрузил всех немощных штабелем в мотобот и отчалил в направлении Сортавалы. А я, как сейчас помню, наварил почти полный котел борща — понаваристей и поядреней, чтоб мертвого из могилы поднять смог, да чеснока начистил побольше. У кока свои методы лечения. Начштаба вернулся один. На наш немой вопрос пожал плечами, мол, в поликлинику сдал на опыты, а на что они еще годятся-то, и пошел в палатку за посудой, борщ не терпит промедления. А я поглядел еще раз на почти полный котел и понял, что на камбузе мне ближайшие пару дней делать нечего.

Ситуация сложилась неприятная, поскольку ничего более масштабного, чем массовая диарея, в походе обычно не наблюдалось. Причина внезапно нахлынувшего шлюпарского падежа оказалась банальной. В чистой ладожской водичке у нашего острова обитала свирепая и агрессивная бацилла, какая-то там стрептококовая ангина, к тому же изрядно оголодавшая. В принципе, на камбузе была кипяченая теплая вода, чтобы чистить зубы. Но она пахла дымком, зачастую была горячевата, да и топать до камбуза надо. Посему народ ополаскивал свеженадраенные челюсти той же водой, что и умывался. Результат — две третьих команды в лазарете. На ногах остались только шестеро. Отцы командиры, что и понятно, военно-морского офицера простым микробом не перешибешь. Отдельные откровенные мерзавцы, вроде меня, которые зубы чистили от силы раз в неделю. Олег Пружинин и Диня Лычаков — ну эти «кобаны» от природы лучились здоровьем. И наш комиссар и по совместительству балагур, Валерий Дмитриевич Польских, по-моему, он был единственным, кто брал кипяченую воду с камбуза. Остальные пали жертвой полезных, но небезопасных привычек к чистоплотности. Даже изрядный скептик и злобный боцман, Майк Болдовский, умудрился почистить зубы, чего я от него никак не ожидал...

... и о пользе правильных процедур

Итак, в строю осталось только шестеро. Командир с утра умчался в Сортавалу, осознавать степень безысходности нашего положения, и, по-возможности, вызволить хоть нескольких человек из цепких лап местных эскулапов. Без него лагерь приобрел образ необитаемого. Для пятерых он был, скажем мягко, несколько великоват. Тем более, что начштаба почивал после ночного дневальства, а комиссар куда-то запропастился. Обилие еды, в виде вчерашнего борща, и отсутствие серьезной хозяйственной деятельности, наряду с хорошей погодой, способствовали некой расслабленности. А попросту говоря — скукотень была неописуемая, и даже коровы как-то неактивно нас доставали. В общем, хлопцы явно застоялись.

После обеда Диня прихватил лопату и отправился куда-то за палатки. По результатам ленивого обсуждения на предмет «куда его нелегкая понесла», наиболее правдоподобная версия касалась заготовки говядины. Хотя топором было бы сподручнее. Понятно, что не угадали, Диня вернулся с некоторым количеством навозных червей, которых наковырял из-под коровьих лепешек на луговине. Пара-тройка оснащенных удилищ, не высший класс, но вполне рабочих в правильных руках, у нас в хозяйстве имелась, так что черви были восприняты с энтузиазмом. Диню отправили на разведку, поскольку руки у него в плане рыбалки были самые правильные, и через полчасика он таки разыскал место, где не то, чтобы рыба сама из воды выпрыгивала, но клевала более или менее регулярно. Совместными усилиями удалось надергать около трети ведра местной озерной мелочи — окушков, густерки, несколько ершей. Нам развлечение, а в хозяйстве прибыток.

Тем временем вернулся командир, один, так сказать, без добычи. Врачиха была непреклонна — дело мол, нешуточное, нужна больным квалифицированная помощь, одним нагелем их на ноги не поставить, но, в общем и целом, жить будут.

— И уха сегодня будет?, — живо поинтересовался дядя Вася, заглянув в наше ведерко.
— А как же, не борщом же единым, — и дружно пошли чистить рыбу. В три ножа, да при известной сноровке это дело недолгое, так что через часик уже дымилась и манила ароматом ушица. Вроде и обычная, невычурная, но всегда желанная и с нетерпением ожидаемая. Позвали всех к столу.

Командир заглянул в котелок, слегка призадумался, потом нырнул в палатку и вернулся с бутылкой «Пшеничной». — Врачиха сегодня сказала, горло надо периодически полоскать. Показываю, глубокое полоскание водкой...

Пьянства в походах, конечно, не допускалось. И вовсе не пропаганды вредных привычек ради я все это рассказываю. Но вы мне скажите, разве может быть какой вред от столь правильных процедур — наваристая ароматная уха и глубокое полоскание горла рюмкой водки? Сплошная же польза, и никакой микроб при такой профилактике не страшен.

Командирский котел

Антон Ходунов и котёл
Фото: А. Захаров

Тот самый борщ мы все-таки доели. И даже уху смолотили, но нас все так же оставалось шестеро. А что такое котел после трехдневного разогревания на дровах хвойных пород? Ну, вы представляете... Только я прицеливался — как бы его с минимальными издержками отдраить — подходит командир:
— Володя, давай я что ли котел помою, дневальных то нет...
Негоже капитану второго ранга котлы мыть, но он меня и не спрашивал, а просто известил. Взял котел, моток сизальки и исчез минут на двадцать. Я уж и беспокоиться начал, как дядя Вася с дежурным вопросом:
— А мыло-то у нас есть? Сильно грязный котел.
Выдал кусок хозяйственного и тут же у меня сомнение зародилось. Дневальные обычно котел за пять минут в порядок приводят, без всякого мыла, ну на такой максимум десять... Еще через полчаса командир приносил котел... отполированный до зеркального блеска. Ей-богу не вру, можно бриться.
— Дядя Вася, зачем ты так котел отдраил, у меня рука не поднимется его на огонь ставить.
— А что у нас не так моют? Надо чтобы так, если скажут невозможно, готов повторить.
Дальше началось. Комиссар:
— Ни...чего себе командир котел от...драил!
Олег:
— На кой хрен зеркало на камни поставили, в глаза светит...
Начштаба:
— Руки, чтоль, кому-то некуда приложить, кроме как котел полировать?
Не стал я его дневальным показывать. И заставлять не стал. Практичнее, побыстрее — чтобы не пачкался, и командиру ничего не докладывал. Но котел это мне запомнился.

Высшая оценка поварского искусства

Вернулись мы в Приозерск, и гостей проводили, и осталось у нас пара дней до последнего перегона домой. Мы с Диней насобирали молодых маслят вдоль побережья, я на кой-то хрен купил кабачков три штуки. И тут приходит Олег Пружинин из города:
— Володь, я не говорю, что ты плохо готовишь, но вот тебе три десятка яиц, может пожаришь яичницу, больно соскучился.

Взял я полуметровую сковороду, плеснул немного подсолнечного масла, покрошил маслята и кабачки, обжарил чуток, и вбил туда все три десятка. Народ уплетал и приговаривал:
— В Метрополе такого точно не приготовят, вкуснотень неописуемая!
Более искренней оценки своего труда с тех пор, пожалуй, и не слышал.

Владимир Погорелов, выпускник ФКЭ ЛКИ 1993 г.,
старшина шлюпки № 4