Шлюпочный поход по двум морям. Часть IV

Продолжение, начало в ЗКВ № 4 (2468), № 5 (2469) и № 6-7 (2470-71).

10-го июня луна прямо за кормой, и мы, наверное, хорошо видны флагману на фоне лунной дорожки, у нас же горизонт впереди едва различим. Скорее чувствуешь, чем видишь растворенное во тьме пятно их паруса. Моргнули несколько раз фонариками.

После полуночи ветер несколько засвежел, усилилась волна, зашумело за бортом. Убрали бабочку, идем в бакитаг, нагоняя флагмана. Удивительно большим показался во тьме его белый парус над высоким корпусом, словно громадная шхуна вынырнула из тьмы. Совершенно скрылся за кормой, луна тоже исчезла, лишь белая стена собственных парусов проглядывает из мрака, да изредка ловишь из-под паруса огонек флагманской шлюпки. Подмигивают они не часто — фонарик, единственный осветительный прибор, нужен для подсвечивания компаса — ведь курс выбирают они. Заметив последнее направление на них, держим по звездам, нередко справляясь по компасу.

Около трех часов ночи получили указание держать на красный огонь, слабые проблески которого обнаружили несколько минут назад. Это уже легче. Едва заметно начинает светлеть, в половине четвертого появляются на небе причудливой формы облака — какие-то замки, диковинные звери, драконы. Все плотнее, ощутимее вырисовываются они на горизонте, создавая иллизию близкого берега. С рассветом — около четырех, подошли к косе, откуда мигал ночью красный огонь — маяк Лучевский. Несколько раз приходится браться за весла — выгребаем на ветер в море, чтобы постепенно опускаясь, опять повторить тот же маневр. Цикл настолько отработан, что за 15-20 минут парусного плавания народ успевает вздремнуть — время ведь еще раннее.

Нас нагнал МБ-364, порт приписки Темрюк, — небольшая деревянная посудина. Рыбак в казацкой фуражке вышел из рубки; мотобот, заглушив двигатель, остановился, покачиваясь рядом с нами. Свет не без добрых людей — рыбаки предложили нам свежей воды и… буксир. Воду мы с благодарностью приняли, а от буксира отказались — не к лицу, пройдя Черное море, принимать буксир в Азовском. Спасибо, дойдем как-нибудь. Добрые рыбаки не поленились остановиться и у нашего флагмана, и их тоже снабдили водой, а простившись, наверное, долго удивлялись чудакам, отказавшимся от механической тяги.

Уже 25 часов мы в море, а картина берега, открывшаяся утром, по-прежнему не меняется. Низкий песчаный пляж, травка в 10-15 метрах от уровня воды, изредка селения в два, три, от силы пять домов. Непрерывной белой полосой тянется низкая лента берега и — хоть бы одно деревце. Скучно — гребем уже 5-й час. Ветер неважный, почти все время противный, вода мутная —даже купаться не тянет. На исходе 30-го часа пребывания в море подошли к берегу.

***

11 июня. 6 часов утра. Море спокойно, солнечно, приличный попутный ветер. Курс 350° — снова уходим от берега, пересекая Ясенский залив в направлении косы Долгой. Переход спокойный, как плавание до Керчи. Загораем, отсыпаемся, кому не хватило ночи. Сегодня в шлюпке порядок — народ не местах, паруса вздернуты на совесть, и теперь свободно гарцуем около флагмана. Вот наглядное подтверждение мнения, что среди однотипных кораблей ни один не похож на другого полностью. Наши шлюпки строились в одно время, имеют близкие заводские номера, одинаковую площадь парусности — 20,4 кв.м, и все же при одинаково выбранных шкотах наша всегда вырывается вперед.

Меняется цвет воды — грязно-коричневый сменяется зеленоватым, настоящим морским оттенком; берегов не видно — мы посреди залива. Затеяли измерение скорости своего хода. С носа бросаем щепку и засекаем время, когда с ней поравняется срез транца. Имея путь — длину корпуса шлюпки — 6 метров, и время, получаем скорость — что-то около 5 км/час. Вполне терпимая «весельная» скорость.

Ровно в полдень открывается впереди берег, возвышенный обрыв с какими-то строениями, кажется, станица Камышеватская. Обедаем опять в море. Не дотянув до берега, ветер скисает, и не убирая парусов, команде разрешается купаться. Не взирая на вновь ставший подозрительно-серый цвет воды, народ кидается за борт, и озадаченные ныряльщики тут же выстраиваются за кормой: в восьмистах метрах от берега вода — по пояс!

Является идея — удивить флагмана новым родом движителя. Парни сосредотачиваются за кормой, забурлила вода, и с висящими неподвижно парусами мы ходко двинулись на соединение с флагманом, откуда в бинокль пытаются разглядеть, что с нами.

Наши странные маневры, как и сам вид двух неизвестно откуда взявшихся шлюпок, привлекли внимание публики наверху обрыва. Впервые, пожалуй, за время похода, видим невооруженным глазом людей на берегу.

К вечеру опять потянул слабый ветер, под бабочкой идем вдоль берега. Одним за другим являет нам береговая картина неопровержимые доказательства скорой близости цивилизации. Несколько мотоциклов на стоянке у берега, мальчишки с велосипедами, настоящая «Волга» промчалась по склону, гонят коров, кто-то толкает в гору осла — типичная сельская идиллия.

Берег снова понизился, и в глубине открылась долина среди холмов, зеленеющая возделанными полями. Среди холмов — аккуратные белые домики в садах. С заходом солнца в 20.30 подошли к берегу и узнали, что пройденное селение — станица Должанская. Впереди на горизонте уже мерцает белый огонь маяка. Там коса Долгая, давшая, видимо название и станице. Мигом набежало десятка полтора мальчишек, обступили шлюпки, глазеют. Все услуги — нарасхват. Не успел наш старшина камбузной команды заикнуться о дровах, как тотчас рассыпалась ребятня — в несколько минут натащили кучу хвороста, досок, старых ящиков. Ломать ящики в костер — наперегонки. Услышали гитару — вмиг сорвались с места: «Ребята, шинди-брынди слушать». И все моментально, одной толпой, словно стая воробьев. Удивительно деятельный, услужливый, энергичный, организованный народ. Трудно было не умиляться, глядя, с каким вниманием слушала песни ребятня, рассевшись у костра. Но когда эти милые мордашки, заполучили «шинди-брынди», начали выдавать песенки вроде «водки нету, и не надо, водку можно заменить», стало ясно, что эти детишки, выросшие на берегу моря — не из хрестоматии, и сюсюкающий педагог не имел бы у них успеха…

***

В 22.43, через два часа с небольшим уже отходим. Снова ночной переход, на этот раз куда более беспокойный. Уже в полночь пришлось убирать бабочку, ветер засвежел, идем в бакштаг. На вахте смена под командой Вити Черняка. Пытаюсь уснуть, но не выходит — всплескивает вода за бортом, ветер задувает и за брезент, заверещали над головой блоки — похоже будет аврал. Поднимаю голову. Совсем близко проступает во мраке силуэт высокой башни, вспыхнул над нами яркий огонь, и быстрые блики, пробежав по черной неспокойной воде, погасли у борта. Новый проблеск маяка — луч света вырывает из тьмы раскачивающийся топ мачты нашего флагмана, реек трепещущих парусом и неясный корпус, слившийся с водой. «Рифы брать! Два рифа!» — доносится сквозь шум волн и свист ветра. Авральная побудка поднимает всех, кто еще спал. Паруса уже спущены, не мешкая, принимаемся за дело. Авралы следуют за авралом — брать рифы, отдавать рифы, повороты, постановка бабочки — все это пришлось проделать в течение трех часов после полуночи. А каково-то на флагманской шлюпке — выбирать курс, править по компасу, переговариваться с нами и маневрировать, обходя во тьме незнакомую косу и рискуя с двумя шлюпками выкатить на мель с полного хода. Вряд ли кто у них ложился спать в эту ночь. Нам, ведомым, на этот счет несколько легче.

Косу обошли благополучно, два маяка остались справа — хвала штурманскому искусству командира перехода. Курс 90°, ветер три балла, все идет отлично! В половине четвертого отдали рифы, смена Вити Черняка укладывается на отдых — беспокойная выпала им вахта, что и говорить.

4 часа утра. Светает с каждой минутой, невысокие валы раскачивают шлюпку, набегая с кормы. Лишь в половине четвертого утра отдали рифы. Ветер ослаб до 0,5-1 балла, после ночной встряске — спокойствие и умиротворен- ность. Простор, какого не ощущали даже в Черном море — вода и вода вокруг, лишь далеко справа — тонкая и бледная полоска берега. Первый отблеск солнца появился на воде, отразившийся от облаков, а вот и само светило появляется в окно облаков из-за горизонта. Медленно выкатывается его красный диск, заставляя вспомнить старую примету — «солнце красно поутру — моряку не по нутру». Словно в подтверждение этих слов, потянул свежий ветерок справа — приходится убирать бабочку, солнце ушло в облака, стало прохладно, ход заметно прибавился — но за это только спасибо. Разошлись с буксировщиком, его огни полчаса назад, возникшие из-за горизонта, мы, было, приняли за огни маяка…

После шести часов утра заметили первые признаки большого порта — вехи, буи — значит фарватер близко. На далеком берегу, справа различаем в бинокль элеваторы, краны, от элеватора — длинная эстакада, здания среди зелени, набережная на возвышенном берегу. Кажется, это и есть Ейск, где, по разговорам, мы должны ждать новое пополнение.

Подворачиваем ближе, но странное дело, флагман не торопится сворачивать с курса и, кажется, вообще не намерен заходить туда. Так и есть, как ни в чем не бывало, держит прежний курс. Вот так номер! А как же, рассуждаем, наше пополнение? Ничего, приедут в Ростов, начальству виднее. Ветер так хорош, что мало кто сожалеет по поводу несостоявшегося знакомства с Ейском. Седьмой час старательно дует ветер, и нечего его гневить. И дымящие трубы Ейска постепенно теряются в дымке.

Около 3 часов ветер зашел с кормы; не теряя времени, ставим бабочку — надо нагонять после нашего опрометчивого уклонения к Ейску. Курс уже 40°, значит, держим на порт Катож, или прямо на Ростов, о котором как-то еще и не задумывались всерьез. Через час подошли к высокому берегу, идем вдоль него. В 800-900 метрах от берега по грудь в воде бродят ребятишки, что-то кричат.

К полудню ветер слабеет. Ход небольшой. Кажется, кончилось наше везение. Нещадно палит солнце, в команде «брожение» — сигнала на обед сегодня не было, на завтрак — тоже. Флагман весь захвачен движением. Взгляды красноречивее слов устремлены на кормовой решетчатый люк, где в естественном холодильнике — вода в шлюпки слегка поступает — поблескивают наши консервные банки. Приступаем к обеду. Настроение несколько поднимается; солнце уходит в тучи, на сцену снова выходит ветер, и уже через полтора часа мы идем в бакштаг отличным ветром в 2-3 балла.

Но сегодня Азовское море на этом не останавливается, опасаясь, видимо, как бы у нас не создалось о нем превратное мнение. Свежеет ветер, из серых, нависших над нами туч, хлынул дождь, как-то вдруг разволновалось море, белые барашки побежали по гребням волн — и вот уже в пене и брызгах понеслись мы с вершины на вершину попутных двухметровых валов. Вот это настоящее море, не хуже, чем Черное!

В половине третьего на флагмане берут рифы, пытаемся, по старой привычке, «достать их под полными парусами, откренива- ем шлюпку, зорко следя за порывами ветра; азарт борьбы со стихией захватывает каждого — внимательность, внимательность и еще раз внимательность — в каждый момент стремиться удерживать шлюпку на ровном киле; откренивать не перекренивая, чутко и мгновенно реагировать на хитрости ветра не зевать на шкотах и все будет отлично! Но мачта ох уж эта мачта — грозит вот-вот выйти из игры. Стрелка прогиба в отдельные порывы — 100-150 мм, и наших нервов хватает лишь на 15 минут. Кто ее знает, какой у нее предельный прогиб! Берем рифы. Во весь голос клянем мачту и ее создателей!!! А еще пишут в морских практиках, что «крепкий шлюпочный рангоут» чаще всего выдерживает любой шквал и, обычно переворачивается шлюпка, если шкоты не успевают раздернуть. Переворачиваться нам, конечно, ни к чему, но все же мачта должна быть покрепче…

В три часа с небольшим на нас обрушивается проливной дождь, вмиг потемнели паруса, штормовки нас выручают, но потоками стекая с наших доспехов, вода бежит вниз, грозя подмочить остатки наших съестных припасов. «Водная тревога!» — зачехляемся, продолжая путь. Показались впереди шесты, вроде вешек, образуя ограду среди моря — это рыбацкие сети, их много попадалось нам в Азовском море. Взметнулась ракета с флагмана — предупреждают, обходя препятствие слева. Следуем за ними. Валы поддают теперь несколько с борта, слегка захлестывает в корму. Быстро раскачало море — волна более двух метров, вот что значит мелководье. Справа, отчаянно мотаясь, дергается на якорных цепях новенький свежеокрашенный СЧС-1273; на палубе — ни души.

Да, Азовское море показало характер, но и у нас народ не промах, приключением все довольны, только Леха Воробьев сожалеет что не пригодились ласты, которые он любезно приготовил для своего соседа на случай крушения — чтоб доплыть до берега. Ровно час идем под двумя рифами, волна еще сильная, но ветер спадает, в четыре часа появляется солнце. Рифы отданы, сближаемся с флагманом, передаем им остатки кофе в термосе, хлеб, масло. После обеда у нас остается полбуханки хлеба на шлюпку. Не густо, но еще хуже нашим курильщикам. От ста пачек «Шипки», купленных на всех в Небуге, осталось две, да и те на флагмане. С грустной физией расстилает Леха свой кисет на банке — и табачишка подмок… Рассыпает на просушку с бережливостью.

Оказывается, до устья Дона — всего восемь миль. Вот это маханули! Значит до Ростова рукой подать. Мысль эта и радостная и грустная — хорошо, что быстро прошли это скучное море, и жаль, что поход кончается.

Продолжение следует...

Рафаил Михайлович Мельников,
командир шлюпки в походе 1965 года