Шлюпочный поход по двум морям. Часть V

Продолжение, начало в ЗКВ № 4 (2468), № 5 (2469), № 6-7 (2470-71) и № 8-9 (2472-73).

От редакции:

Если честно, мне жалко расставаться с бесстрашной командой корабелов-шлюпарей, бросившим вызов ветрам и штормам двух морей в романтическую эпоху первой половины шестидесятых, когда не было ни мобильников, ни GPS-навигаторов, зато была молодая Победа, а мы были первыми в космосе, и молодежь верила, что скоро «и на Марсе будут яблони цвести».

Для тех, кто пропустил прошлые номера с захватывающими дух перипетиями похода, мы не будем пересказывать содержание «предыдущих четырех серий» — газету можно найти в Интернете. А сегодня, расставаясь с героями публикаций, хочется выразить огромную благодарность автору — Рафаилу Михайловичу Мельникову — за то, что он столь блестящим литературным языком передал дух времени, вписал яркую главу в историю легендарных шлюпочных походов Корабелки.

Вместе с пожеланиями автору здоровья и бодрости хочется выразить уверенность, что его книгами будущие поколения не только будут зачитываться, но и наверняка снимут по их сюжетам увлекательные блокбастеры!

Море быстро успокаивается, волна почти разгладилась, ветра не чувствуем, но непонятно, каким чудом тихонько подвигаемся вперед.

Появился берег справа — входим в восточный угол Азовского моря, что вроде Маркизовой лужи у нас на Балтике. Вон слева, на севере — Лисий Нос, пройдена Стрельна, промчался навстречу «Метеор», показались первые приемные буи фарватера. Скоро Ленинград… Сердитый гудок возвращает тебя к действительности — странного вида допотопный пароход — не то дворник, не то привратник на фарватере, напоминает, чтобы мы держались в сторонке. Третий час после «встряски» продолжается наше странное плавание — паруса полощут, ветер не ощущается, а мы идем по воде, словно втягиваемой в горло великана.

Сгущаются сумерки, множество огней появляются впереди и слева, проходим маленьким островок с мигалкой — словно указатель на развилке. Весь в огнях, прошел мимо пароход, названия уже не прочесть. Огни города, кажется, отступают перед нами, какие-то низкие острова слева проступают сквозь тьму, и мы уже в реке.

Убираем паруса — ветер совсем уже не тянет, пошли к островам, луна указывает нам путь. После получасового блуждания на веслах подходим к берегу. Какая-то веселая компания приглашает к себе — мы в предместье Азова, а сегодня суббота, многие уже выбрались за город. Костры, самые разнообразные плавучие средства — вплоть до речных теплоходов, усеяли берег. В половине одиннадцатого и мы находим себе пристанище. При свете прожектора с катера какого-то аборигена медленно втягиваемся в небольшую бухточку, — «Шабаш!» Палаточная команда быстро разбивает лагерь; копья и рейки у нас свои — так удобнее и быстрее, и через несколько минут все четыре наших «шатра» выстраиваются рядом с бухтой. На всякий случай соединяем шлюпки меж собой кормовыми фалинями, а с носа каждой на носовых фалинях заводим на берег дреки. Теперь за шлюпки можно не беспокоиться — на берег не выбросит. После суточного перехода решено хорошенько отоспаться, но вышло иначе.

***

Уже под утро сквозь сон послышался близкий плеск воды и свист ветра, подпирающего под днище палатки, словно волны прокатываются под тобой. Это и вправду оказались волны — нагнало воды с реки и затопило весь наш лагерь. Плавают вокруг палаток кеды, тапочки, ботинки. Вот так присоветовал нам абориген с мотолодкой, что уступил нам вчера эту бухту — «высокое», говорит, место. Шлюпки почти касаются бортами берегов бухточки, фалиня вытянуты в тугую, по самый тренд впились в землю дреки, не все порядке. Нашей вчерашней предусмотрительностью мы избавили себя от верного ночного аврала.

В 5.30 весь лагерь охвачен суматохой — ловим ботинки, амуницию; кто-то спросонья сыграл со шлюпки в воду. В полчаса собрались — уходим.

Еще не очухавшись как следует, отваливаем, тут же поднимаем паруса — и словно оказываемся в другом мире. Живописнейший канал, обрамленный с обеих сторон аллеями высоких деревьев, спокойная гладь воды, подернутая лишь легкой рябью и две шлюпки с белоснежными парусами бесшумно скользят в лучах поднимающегося солнца. Тишина. Вот и первый день речного плавания. Картина напоминает приладожские каналы. Приводимся к ветру, чтобы схватить в кадр флагмана на фоне зелени. Должно получиться отлично. Из-за поворота вылетает «Метеор-6», хватаемся за аппараты — надо и этот кадр не упустить.

Кончается прямая аллея деревьев, пошел низкий берег с лугами до самого горизонта, редкий кустарник тянется по берегу, ответвляются протоки, острова — все это низко над водой и при малейшем подъеме, конечно затапливается — действительно, плавни. Все в зелени выстроились на возвышенном берегу домики селения — зеленые, синие, голубые. Масса лодок на берегу, моторки встречные и обгоняющие; сегодня воскресенье — кто в город за покупками, кто за город отдыхать…

В 9 утра пришли в Азов. Долго ищем на подходах к городу грозные бастионы древней крепости — никто не вспомнил, что Петру I пришлось все их срыть по Прутскому миру. Последний поворот — и на высоком в несколько сот метров берегу открывается перед нами город, весь в зелени садов. Полная ему противоположность — правый берег, низкий, едва возвышающийся над водой, но тоже в яркой зелени рощи. В виду города производим маневр «передача сигарет на ходу под парусом» и высаживаемся на зеленом островке против города.

На стоянку в Азове отведено 4 часа. Надо успеть запастись хлебом, что-нибудь перекусить — обед здесь готовить негде, обежать город, заглянуть в музей. По подвесному пешеходному мосту переходим с острова на городскую сторону. Навстречу — непрерывный поток — воскресенье выдалось на славу — все спешат «на лоно». Поднимаемся в город, оглядываемся. Да, крепость наверху такой кручи должна быть неприступной. С высоты старинного крепостного вала, уступом обрывающегося над рекой, как на ладони виден остров и наши шлюпки, пляж за островом и, бесконечные луга вдали, селения и лента Дона, причудливо извиваясь, уходит за горизонт.

***

Ровно в час дня отходим. Берег и вода полны отдыхающих, осторожно выходим на середину реки, лавируя меж голов купающихся. Ожидаем флагмана, его паруса попали в тень рощи и никак не могут забрать ветер. Полуповоротами сбиваем ход нашего коня, нетерпеливо рвущегося вскачь. Ветер сильный, порывистый — это не утреннее «благолепие». Одним из порывов схватило рубашку Вити Черняка. «К повороту!» спускаемся вдогонку. Готовим крюк, сейчас подцепим — промазали! Новый галс — но, увы, рубашка, пропала из виду. Витя вне себя: «Новая рубашка!» Но флагман уже далеко впереди, поворачиваем за ним.

Вот автомобиль за поворотом реки — словно плывет по воде, а навстречу ему идет по лугу наша флагманская шлюпка. Не утихли еще страсти, вызванные потерей рубашки, как новое зрелище привлекает внимание — змея переплывает реку; миллиметров на 300 выступает над водой, чернеет под водой работающий корпус. Прямо за кормой проходит плывущий «гад» — вряд ли есть более отвратительное создание природы...

Поворот следует за поворотом — проходят за бортом селения, дома вдоль реки, ребятишки, играющие у воды. Неожиданно, словно сказочное видение, из-за крайнего дома очередной деревушки появился парусник, идущий навстречу. Откуда он здесь на реке?

Оправившись от изумления, соображаю, ведь в Ростове мореходное училище, одно из старейших в России. Ясно, их учебное судно. По типу парусного вооружения — баркентина, идет под мотором, парусов не видно. В непринужденных позах «развесились» курсанты по реям фок-мачты, отличный, наверное, вид сверху! Читаем название — «Альфа». Пропускаем «Альфу» с правого борта, и с новым поворотом реки ветер становится противным. Идем в крутой бейдевинд, ветер, вдруг остервенившись, налетает с порывом не меньше пяти баллов, потом снова, и еще раз. Это уже не широкая морская натура, а какой-то озлобленный 5-ти балльный пакостник.

Порывы меняются по направлению каждую минуту, едва успеваем открепиться — мачта мотается то вправо, то влево, то ветер свистит, налетает, отходит, и снова бросается неутомимо, ищет слабое место в нашей обороне, готовый немедленно воспользоваться нашей малейшей оплошностью. Вот флагман убирает паруса — брать рифы. Пытаемся проскочить до них, нервы напряжены до предела, но мачта — черт бы побрал эту мачту — какой-то вопросительный знак, словно издевающийся над нами — готова лопнуть, кажется сию минуту. Лишь пять минут сумели мы продержаться — не хватало еще перед самым Ростовом лишиться рангоута — убираем паруса — тоже — брать рифы скорее, скорее, нас прижимает к берегу, уже шуршат камни под бортом, но все готово, и зарифленный парус снова взлетает наверх. Белые барашки бегут на гребнях — ишь, как разыгрался тихий Дон — и ему захотелось показать характер?

Показался слева длинный пляж, над ним стена зелени тянется вдоль берега. Много загорающей публики — это уже, наверное, пригород Ростова. Флагман идет вдоль пляжа, видимо, выбирая место. Идем за ним. Зеленая полоса — надежное прикрытие — да и ветер, видно, успокоился; спокойно идем вдоль пляжа, обозревая публику. Какая-то «русалка» из купальщиц прицепилась сзади, держится за руль, провожая нас к берегу.

***

19.20 — последняя запись на ходу — «пришли на пригородный пляж Ростова». Командир похода отправляется на теплоходе в Ростов — дела! А нам забот тоже хватит: надо вымыть свои шлюпки, разобрать снаряжение, уложить штормовые комплекты и т.д. — словом привести все к транспортабельному виду — от Ростова шлюпки со всем снаряжением пойдут на барже до Череповца, откуда новая смена команд поведет их уже в Ленинград…

Камбузная команда, не мешкая, принимается за обед в ближайшей рощице — почти двое суток не готовили ничего горячего.

Последний концерт самодеятельности под неизменную нашу гитару. Довезли-таки этот инструмент до Ростова; несколько раз грозила ему гибель от чьей-нибудь неосторожной ступни, руки или иной более объемистой части тела. Мы берегли гитару от солнца, морской воды, дождя и косых взглядов командира перехода, но, конечно, если бы не хозяин, державший ее при себе на баке, вряд ли она уцелела бы после всех авралов, что приходились на долю баковой команды под парусом.

***

14 июня. Последний переход. В половине седьмого утра выходим. Отгребаем от берега, ставим паруса — и пошли. Тянутся слева не то пригороды, не то окраины Ростова — вот уже третий час все идут и идут дома — больше, меньше: нескончаема их вереница. Меняются галсы, но ветер попутный все время. Вот, кажется, порт — суда самые разные: морские, речные, волжские танкеры и рыболовные траулеры. Открылся впереди мост-город, наконец-то.

С флагмана получено приказание — приготовиться отдать оттяжку рейка, если потребуется, перед мостом; высота его нам неизвестна — пройдут ли наши мачты? Пытаемся сравнить высоту нашего рангоута с габаритами обгоняющего теплохода типа «Москвич». У нас выше. Следим за флагманом — они уже подходят под пролет, выровняв реек горизонтально проходят, вступаем и мы. Из-под моста открывается панорама центральной части города. Пришли. Последние минуты плавания.

8.23. — «На фалах! Паруса долой!», и мы подходим к пирсу водной станции Ростовского-на-Дону Морского клуба ДОСААФ. Дежурный по водной станции встречает, указывает нам место.

Всё. Поход закончен. Позади 400 с лишним миль пути, 13 суток похода, 152 часа, проведенных в море. Неизгладимы останутся в памяти участников эти дни, не раз еще во всех подробностях будем мы заново переживать все перипетии похода, с гордостью произнося: наш поход, наша шлюпка, наша команда.

Широта водных просторов и романтика борьбы со стихией, углубленное чувство родной земли и радость первооткрывателя, чувство локтя и взаимной выручки, сознание того, что ничто в жизни не дается без труда, умение не теряясь, преодолевать любые трудности, наконец, отличная морская выучка — вот, что дают нам дальние шлюпочные походы, если, конечно, моторным «обеспечением» они не превращаются в увеселительную прогулку. Одиночкам нет места на шлюпке. В этом ее, если хотите, специфика, отличающая шлюпку от яхты, где этим одиночкам — раздолье; управлять шлюп- кой может только команда, коллектив, где каждый может положиться на соседа, где каждый знает, что от него зависит успех дела и что успех этот немыслим без четкой слаженной работы, и конечно, дисциплины. И сколь бы ни велики были трудности, любой участник похода, если он не нытик и белоручка («что я, дурак — веслами лопатить?»), вспоминает о нем с гордостью за себя и свою команду.

Парусная шлюпка во все времена и эпохи была и остается ныне отличным подспорьем в воспитании настоящего моряка, настойчивого, выносливого, инициативного. Военно-прикладное значение шлюпки — неоспоримо.

Все эти истины не стоило бы, конечно, вспоминать, если бы не то печальное состояние, в каковом пребывает ныне шлюпочное дело в организациях ДОСААФ. Я вспоминаю свой первый поход, еще под бело-голубым флагом ДОСФЛОТ. В пути по Волге мы встречали шлюпки других переходов, помню, как обменивались приветствиями с командой перехода Ленинград-Сталинград, участвовали по пути в соревнованиях по морскому многоборью в Ярославле, встречались с досфлотовцами Щербакова. Картина, ныне, увы, не та. За все время похода мы не встретили ни одной шлюпки, исключая Керченской «двойки», и вообще лишь раз видели флаг ДОСААФ, да и то на гафеле катера занятого увеселительной прогулкой и не заметившего нас…

Фетишизация т.н. «Технических видов спорта» послужила, видимо, благовидным предлогом для свертывания дальних шлюпочных походов. Техника техникой, но нельзя забывать и о «душе».

Шлюпка — лучшая школа коллективизма, надо вернуть ей паруса, надо возрождать шлюпочные походы, надо сделать так, чтобы флаг ДОСААФ стал парусным лагом, а не только знаменем мотоциклистов.

Рафаил Михайлович Мельников,
командир шлюпки в походе 1965 года